Зазеркалье ч.2

Выйдя из кафе, Алиса нырнула в подворотню. И оттуда через пару минут выехал маленький «жучок», такой дамский вариант мерседеса. Мои руки сами собой сжались в кулаки. Что- то застучало в виски. Тук-тук. А в горле появился привкус металла. «Жучок» проехал мимо, и у меня пошла носом кровь.
Когда мы занимались любовью в лифте бизнес-центра или
в крохотной квартирке ее однокурсницы, мне казалось, что
Алиса будет всегда моей. Со мной. Подо мной. Теперь сознание расширилось настолько, что допустило мысль об обрат-
ном. Действительно, должна же быть у нее своя жизнь.
Опять я закружился в зеркальном отражении совсем один.

«Алиса!» – позвал как тогда. Но на этот раз город прятал ее
приметы. Бигборды поменялись, Сотрудник снял плакат с рыжей моделью, компьютерная обезьянка не перенесла вируса.
Но главное – телефон Алисы не отвечал ни днем, ни ночью.
Я просиживал все выходные в том кафе, где она никогда не
пила кофе. Я тоже перешел на чай, как будто это могло помочь ее вернуть. Мне было мучительно больно вспоминать
наши поцелуи посреди жарких споров ни о чем. Официантки
мне сочувствовали, потому что еще помнили, как моя спутница повергала их в недоумение своими заказами: то стаканом
кипяченого молока, то бутербродом с арахисовым маслом. В
недоумении пребывал теперь я.
На что Алиса могла обидеться? Иногда я не мог вырваться
к ней на встречу, пару раз не перезвонил, как обещал, но она
даже и словом не обмолвилась. Она была умницей, моя Алиса.
Господи, неужели была? Я готов за нее бороться, чьей бы женой, любовницей или дочкой она ни была.
В ее агентстве на все вопросы отвечали встречным вопросом: «А вы кто?» Словом, она уволилась по собственному желанию – и все. Да, она всегда поступала только по собственному желанию. В квартире ее якобы однокурсницы, куда мы забегали на часок за ласками друг друга, теперь жила молодая
семья. Там я выяснил, что Алиса квартиру снимала, причем назвалась хозяйке моей фамилией, изменив первую букву.
Я отчаялся. Выпал первый снег. Я решил снова учиться
жить. Писать, так сказать, по чистой странице. Большими буквами. Ее имя.
Прошло пару лет. Я все так же просиживал выходные на
работе. Моя жена смирилась со злой участью – быть моей женой. И у нас все, или почти все, наладилось. Об Алисе я старался не вспоминать.
Но как-то раз я торопился на деловую встречу. Перебегал
через дорогу и упал под колеса отъезжающей машины. Сижу,
как дурак, на асфальте и икаю от страха. Вокруг собирается
толпа. Из машины выскакивает женщина в темных очках и
кожаном пальто. Блондинка. Пахнет на весь перекресток дурманящими сладкими духами и кричит. Я тру лоб и улыбаюсь.
Со мной, правда, все в порядке. Машина ведь только тронулась с места, когда я решил, что успею перебежать через дорогу.

Толпа разошлась. У меня из носа опять пошла кровь. Алиса
Девочка: Обезьянка ..
Мы едем в ее машине. Она молчит. Я тоже. На заднем сиденье – пакеты с продуктами из супермаркета и пара пачек
памперсов. Я все еще сжимаю носовой платок, прижав кулак к
переносице. Наконец, отваживаюсь спросить: «Как зовут твоего ребенка?»
Алиса повторяет за мной, все еще пребывая в шоке после
случившегося: » … твоего ребенка». Вот сейчас она заплачет.
Точно. Плачет. Алиса совсем не изменилась, просто пришло
время, и она перекрасила волосы в платиновый.
.. Где-то в Америке живет моя дочь, которую я не знаю. Алиса долго ее ждала, целых пять лет (с мужем у нее никак не
складывалось), пока не зашла к нам, в офис, в лыжном свитере и ботинках на платформе. Алиса назвала дочь моим именем, благо, оно имеет и женский вариант. Должно быть, солидный муж был счастлив, приняв из рук акушерки-мулатки
свою малышку, которая скоро вырастет в зеленоглазую красавицу с рыжими кудряшками.
Я смотрю в зеркало. Пытаюсь представить. Не могу. Разбиваю зеркало. Больше они не приедут, потому что Алиса забирает родителей к себе, в Филадельфию.
Пока? Пока!
Она лучше всех на свете. Так думаю я. Так думает Алиса. Так
думает их папа. Так будет думать остальная часть человечества, когда Она подрастет, моя обезьянка.